perevozkigruzovie.ru

Что читают с этим материалом?

[email protected]

Тут вечно все бурлит: приходят новые люди, проводятся концерты, выставки. Ни минуты покоя! Возвращаясь к вашему вопросу — иногда от подобной круговерти устаешь. Но без всего этого — откровенно скучаешь.4D-экскурсии по музею

— Обратил внимание в музее на афишу «Иммерсивное шоу». Что это за зверь такой?

— В музее на удивление спаянный коллектив — многие работают со дня его основания. А это, страшно подумать, уже…

— Без сомнения, архив Елены Земской — крестницы Булгакова. Этот архив включает в себя более тысячи единиц уникальных документов — писем, альбомов, книг и автографов Михаила Афанасьевича. Для нас большая удача и счастье, что Елена Андреевна (к сожалению, ее уже нет в живых) приняла решение передать архив в Киев.

— Может, это немного странно слышать от директора музея, но больше всего я люблю моменты, когда после активного и шумного дня в этих стенах вдруг наступает тишина. Не резкая, пронзительная, — а какая-та очень уютная, нежная, правильная. В такие моменты особенно остро понимаешь, почему писатель так любил это удивительное место. — Какие последние поступления в фонды музея вы бы назвали наиболее ценными?

— В следующем году нам как раз исполнится 30 лет! Это если вести отсчет со дня решения исполкома Киевского горсовета создать Литературно-мемориальный музей Булгакова (9 февраля 1989 г. — Авт.). Так что у нас еще один юбилей грядет.

— Людмила Викторовна, этот год для дома со знаковым киевским адресом «Андреевский спуск, 13» — юбилейный. Возраст у «дедушки» серьезный — 130 лет! Отсюда и вопрос — с какими «болезнями» борется сейчас наш юбиляр?— Возраст и правда весьма почтенный, а потому и проблем со здоровьем у нашего дома, увы, хватает. По большому счету, последний большой ремонт музей Булгакова «видел» в 1989-м — то есть это была еще советская реставрация. А дальше мы все время что-то только подкрашивали да подклеивали. Не хочется перечислять все бытовые сложности, чтобы не омрачать праздник, поэтому приведу лишь несколько примеров.

Что касается усталости — устают все. Исключений нет. Спасает то, что нам нравится заниматься тем, чем мы занимаемся. Нравится этот дом с «шампанистым» настроением. Так было при жизни Булгакова, и мы стараемся, чтобы так же шумно и весело было здесь и сейчас.

И косметическими методами эту проблему не решить. Нужно создавать новую систему для отвода воды, учитывая всю «холмистую» специфику местности. Думаю, все понимают, что музей Булгакова сам с задачей такого масштаба никак не справится. Тут нам нужна помощь города.Также в весьма плачевном состоянии находятся 13 окон на втором этаже, где жили Булгаковы и где сейчас расположена главная экспозиция. Примерно в таком же состоянии и мемориальный паркет в медицинском кабинете Михаила Афанасьевича. Из-за этого туда сейчас ограничен доступ посетителей. Это все, конечно, быт. Но быт отлично умеет отравлять жизнь.

— До того, как стать директором, я была младшим научным сотрудником, затем старшим. И только потом первый директор и создатель музея Анатолий Кончаковский вдруг предложил мне попробовать себя на этой должности. Помню, как я тогда испугалась (смеется).

Так, во время ночной экскурсии, зритель может ощутить дурманящий аромат цветов, которые держит в руках Маргарита, услышать музыку из «Фауста» — любимой оперы Булгакова, или треск старинных свечей в канделябрах. И все это не прямо в лоб, а соткано из полутонов. Очень красиво!

— У вас есть любимые уголки в этом доме?

— Вы и сами пришли в музей Булгакова более 20 лет назад. Положа руку на сердце: не бывает приступов усталости от того, что вас окружает?

— Это совершенно необыкновенное действо, которое проводят у нас молодые и талантливые ребята! Иммерсивный театр — это когда зритель становится участником действа, а не просто его созерцателем. Это шоу — в каком-то роде, как 3D- и 4D-эффекты, делающие картинку объемнее.

Не пропустите

Самое важное, и это наш главный бич: плохая гидроизоляция всего Андреевского спуска. Это значит, что музей Булгакова и его экспонаты (книги, фотографии, документы) постоянно страдают от высокой влажности. Рукописи, как известно, не горят, но влажность для бумаги — подобна смерти! Впрочем, не только для нее…